Александр Шевчук

Дата публикации: 16.12.2011
Раздел: Публикации
Компания:
Тематика: Я ПАРИКМАХЕР

Статья из журнала Hair's How #139 ( март 2010)

Вы можете пролистать наши журналы в онлайн-режиме или скачать их в формате .pdf совершенно бесплатно на нашем официальном сайте

Купить наши издания, а также подписаться на журнал, вы можете в нашем магазине

Александр Шевчук шёл навстречу судьбе, а его судьба шла навстречу ему. Они встретились и вместе ушли в отрыв. Выбранная жизнь требовала времени, таланта, железной воли. Но всё получилось: уже двадцать лет российские парикмахеры свой успех меряют «долями» успеха Шевчука. Александр «приложил руку» почти ко всем отечественным звёздам, за его плечами сотни клипов, громкие телепроекты. Доказав, что он звезда постоянная, Шевчук сегодня выстраивает жизнь в размеренном ритме, выбирая самые «гурманские» проекты, работая с избранными звёздами и своими клиентами.

Александр, первый вопрос: как себя чувствует Саша Шевчук после стольких лет пребывания на вершине профессии?

Прекрасно себя чувствую. Ну, конечно, мы живём в вакууме: не знаем, что нас ожидает, и всё время напрягаемся. Ну, вот за плечами более 800 видеоклипов, сделанных моими руками, и, живи я на Западе, получал бы процент от их проката, уже имел бы несколько домов на островах и чувствовал бы себя ещё лучше. У нас по-другому, у нас каждый день, каждую минуту нужно доказывать, что ты чего-то стоишь. Быть на плаву в течение 20 лет — это очень сложно.

Что за 20 лет изменилось в вашем отношении к работе?

Раньше у меня постоянно была гонка. Я не преследовал целей стать известным и прочее, но мне всегда хотелось всё успеть. В 40 лет, слава Богу, понял, что если не жить сейчас, то когда жить? Жизнь уходит... Создавать — мы всё равно ничего такого особенного не создаём — всё стоящее создаётся на Западе, а напрягаться ради Жасмин или ради кого-то другого — зачем? Нужно просто заниматься творчеством и жить нормальной жизнью.

Кстати, о Западе, о творчестве, о моде и о том, что вы когда-то учились на модельера. Вы видели, что прошлый сезон был русский? Очень красивые коллекции в русском стиле.

Одежда — это то дело, которому я сначала хотел посвятить свою жизнь. Не состоялось. Я долгое время работал в ателье и учился в институте лёгкой промышленности, но не закончил его. Но у меня были очень хорошие преподаватели, которые заставляли изучать историю костюма и прочее. Ну и параллельно, конечно же, я интересовался волосами и лицом.

Так вот, я могу отличить хорошего дизайнера, который действительно создаёт искусство, от дизайнера, который делает конъюнктуру. И могу отличить Готье от Гальяно. Я могу сказать, где «да, это действительно оригинально, это восторг», а где конъюнктура, которая делается для продажи. Я очень уважаю Готье, Лакруа, Праду. И я не уважаю Гальяно, Марка Джейкобса. Недаром, когда пришёл Том Форд, Ив Сен-Лоран сказал, что он уходит из моды. Мода для меня — это искусство. Её делали люди, которые ушли — Диор, Шанель, Ив Сен-Лоран, Валентино. Вот это гении. Люди, которые больше не будут создавать такое, понимаете? Уважаю творцов и терпеть не могу выскочек, которые ради успеха сегодняшнего дня могут пожертвовать чем угодно. А теперь моду делают люди, которые торгуют своим именем, статусом, чем угодно, чтобы выскочить и сделать объёмы продаж для компании, которая скажет: «Да, ты крутой, ты принёс нам прибыль!» Наверное, они молодцы, но на их вещи смотреть нельзя, понимаете? Эти вещи для лохов.

Джейкобс на сумку LV вместо коричневых прилепил розовые цветочки. И это гениально? Ничего в этом гениального нет. Но от того, что на сумке появился розовый цветок, выросли объёмы продаж! Все пошли и встали в очередь за розовыми цветочками. Нет, это не мода. Ну, слушайте... Кто-то из очень известных людей сказал: большая часть человечества не самая лучшая.

Я не хочу ориентироваться на эту часть человечества. К счастью.

Я просто хотела сказать о том, что в коллекциях Haute Couture прошлого сезона потрясающе обыграна русская тема.

Я понял, о чём вы говорите. Сейчас модно создавать что-то на русскую тему. Кензо выпустил коллекцию на русскую тему и Лагерфельд выпустил. Россия популярна. Но я не могу разделить ваш восторг. У каждого дизайнера свои представления о России, о русской теме. Мне нравится хохлома, гжель и прочее. И мне не нравится всё, что делают с хохломой и гжелью дизайнеры.

Не нравится. Не нравится и всё. Я отдаю предпочтение таким людям, как Жан-Поль Готье. А такие люди, которые берут абажур и сажают его на голову, не двигают модой, понимаете? Ну, каждый выбирает свой путь.

Кстати, Готье жутко харизматичный. Он жутко некрасивый человек, в принципе, но очень харизматичный, очень интересный, неординарный. Я с ним общался на Евровидении в Сербии, когда мы ездили с Ани Лорак. Он комментировал шоу для французского телевидения. Мы минут 15 подождали, он вышел, прекрасно пообщался с нами, сказал, что ему нравится Лорак, но больше ему нравится Сердючка с её «Зибен, Зибен, ай люлю». Представляете? Я в шоке был. Да, потому что он видит, что неординарно, экстремально. Это оригинально.

Это очень интересно, но давайте уже о вас и о вашем творчестве. Что такое творчество для вас лично?

Работа в Большом театре была дико интересной: когда выпускали «Пиковую даму», мы с Роланом Пети делали Илзе Лиепе потрясающий грим. Сколько времени прошло, а календари и афиши Большого до сих пор выпускаются с этим образом. Понимаете? Это же здорово: большая работа, которая остаётся в памяти надолго. Или я делал маски из ткани для Нины Ананиашвили, она несколько раз за спектакль меняла образ, и каждый раз надевала маску с новым гримом, об этом много писали. В своё время Галина Борисовна Волчек пригласила меня работать над «Пигмалионом» в «Современнике». Это была безумно творческая работа, правда, с гримёрами, которые там штатно работали, бывали трения, но тем не менее всё отлично получилось. Мне нравятся глобальные проекты. Конечно же, я работаю на съёмках, на телевидении. Практически все проекты Первого канала, такие как «Ледниковый период», — мои.

Неужели весь «Ледниковый период» делаете своими руками?

Не я лично делаю, у меня команда — визажисты, парикмахеры. Все мы вместе с девочками, которые создают костюмы, разрабатываем каждый образ. Там каждый раз всё разное: то западный шлягер, то русская песня. Так же было на передаче «Достояние республики» или «Ты — суперстар», которую мы делали с дизайнером Володей Сельдиным.

Размах впечатляет, в какую сторону ещё смотрите?

Хотел бы что-то сделать для кино. Какое у нас кино? Любой фильм, который у нас делается, не сравним с тем же «Аватаром» или «2012». Согласны со мной? Глядя на убогую работу мейкапистов и парикмахеров в «Книге мастеров», хочется сделать что-то другое, более соответствующее потрясающей компьютерной графике и такой же потрясающей идее. Сделать такой же умопомрачительный грим, как у Джонни Деппа в «Алисе в стране чудес»! Я уважаю Фёдора Бондарчука — он ищущий человек, много работает... Но лица актёров в его фильмах можно было сделать в сто раз круче! Причём не обязательно слизывать с культовых западных фильмов уровня «Пятого элемента», можно придумать что-то своё! Хочется творить, очень хочется, только надо понимать, ради чего! Сейчас творчеством мало кто хочет заниматься, все хотят деньги зарабатывать. А творчество, как правило, приносит мало денег.

Раньше вы работали почти со всеми звёздами эстрады. Куда они все делись?

Раньше работа была такая: ты должен успеть то-то, то-то, а ещё сделать вот это. И каким ты будешь к концу недели — неизвестно. Сейчас такое происходит только с одним артистом, знаете с каким, да? Филипп Киркоров, я его называю «Рашн-Бритни-Спирс». Я не могу уже носиться за всеми. С одним Филиппом моего загранпаспорта хватило на четыре месяца — с сентября по декабрь. Ну это его жизнь. Здесь я уже ничего не могу сделать. Буду работать с ним, он хоть стоит того, правильно? Он один такой. И что касается Филиппа, так уж и быть, под его жизнь я могу подстроиться.

Филиппа всегда бесит, когда я зову его в салон, чтобы самому не ехать к нему на съёмку. Он всегда возмущается: «Как это так?! Я звезда, я должен приезжать к тебе в салон, что это такое, в конце концов?!» Старается меня строить иногда. (Улыбается.)

Кстати, вы уже десять лет сотрудничаете с компанией «Лайма-Люкс».

Я арт-директор «Лайма-люкс». Партнёр Лаймы Вайкуле и соучредитель компании Шираз Мамедов 10 лет назад предложил мне эту должность. Причём произошло это практически случайно — мы с ним встретились в аэропорту, и я согласился двигать компанию с точки зрения творчества, взять под руководство технологов, отдел образования. С тех пор многое изменилось, но я остался. Какие-то события я беру под своё крыло: говорю — это хорошо, это плохо. Суть в том, что есть люди, которые, например, хорошо красят волосы или хорошо делают что-то другое в рамках нашей профессии. Но они смотрят и видят вещи только со своей стороны. А я вижу полностью. Почему я называю себя не парикмахер, а стилист? Потому что я вижу полностью весь образ.

И я помогаю организовывать тот же Trend Zoom, начиная от места, где это всё будет происходить, и заканчивая тем, чем кормить гостей... Я много ездил, много видел, много знаю, в конце концов, мне это легко. Так что я любезно с ними сотрудничаю, почему нет.

Вы ведь и сами столько лет работаете на косметике Goldwell?

Как может надоесть хорошая косметика? Тем более каждый год выходит что-то новое: новая гамма красок, техники окрашивания, всё движется. Конечно же, приходится учиться. Ни один человек не может знать всё, и когда он что-то не знает — то восполняет. Я учусь постоянно. Особенно когда попадаю на международные мероприятия, такие как, например, Salon International. Все знают, Лондон — продвинутый город, откуда идут все новые направления — и в моде, и в парикмахерском искусстве, и в других творческих индустриях. В прошлом году я тоже ездил на Salon International. В Лондоне видно движение, происходящее в бизнесе, что важно для меня, для моего творчества. Вообще я не представляю, как люди могут никуда не ездить, ничего не знать, а рутинно работать у себя в салоне. Просто не понимаю.

Кстати, о повышении мастерства непосредственно в мировых школах. Вам это нужно? Вы сами где-то учились с этой целью?

Конечно, я учился. Когда захотелось овладеть техникой Vidal Sassoon, прошёл у них пять курсов. Сейчас стригу только в их технике, и ничего другого для себя не приемлю. Ну, конечно, в итоге у меня получается микс — из того, чему я научился раньше, и техники Vidal Sassoon. У Sassoon слайсинг, пойнтинг, то есть техника только с прямыми лезвиями. А я филировочные ножницы использую. Или: они в свой работе не используют брашинг — я, конечно, использую. У них фены без насадки, у меня с насадками, и так далее. Но я считаю, что это самая лучшая и самая оригинальная в мире школа, по крайней мере, лучше ещё никто не придумал.

А какая школа самая лучшая по мейкапу?

А нет такой! В мейкапе лучшая школа та, которая лучшим образом учит накладывать свой продукт. Вот Make Up For Ever — это косметика, но они учат, как её использовать, накладывать правильно. Значит, это и будет самая лучшая школа. Дени Санс, которая 25 лет тому назад придумала этот бренд, сама смешала пигменты, придумала тона, тушь… Ей уже больше шестидесяти лет, а она продолжает придумывать, представляете! Сидитв лаборатории с химиками и мешает слюду, камни, пигменты. Это на сегодняшний день единственная линия профессиональной косметики, которая входит в LVMH, в ассортименте несколько тысяч наименований, только спонжей разных семь штук. Там, к примеру, 8 или 9 видов тонов, не говоря про консилеры. Представляете? И всё можно смешивать.

Вот такая мысль: может быть, многие парикмахеры не считают нужным учиться, потому что в нашей стране и выхлопа никакого особенного нет?

Абсолютно верно вы сказали. Выхлопа нет. У нас суета. Мы пытаемся сделать что-то подобное тому, что происходит на Западе.

И что? Что дают эти конкурсы? Движуха среди парикмахеров, тусовка. Кто-то с кем-то увиделся, кто-то кого-то узнал. Ну и что? Что дальше? В чём смысл? Какой выхлоп? Ноль. Ноль! Ну, продали какие-то бренды свою продукцию. Всё, больше ничего. Слушайте….Salon International — это не просто выставка, самое важное там — мастер-классы, семинары в рамках выставки. Там представляют новые направления, новые тенденции. Что здесь происходит? Ничего. Поэтому продвинутые, нормальные мастера едут, лохи — нет. Лохи идут на «Интершарм». Ну, каждому своё, я вам уже говорил.

«Выхлоп» должен быть в виде денег?

А если не деньгами, то чем? Да, прайс — единственный показатель. И все, кто попадает ко мне в салон, — платят. Некоторые салоны обслуживают звёзд бесплатно. Я — нет. У меня «бесплатно» никогда не было! У меня такая позиция — человек сделал работу, и он должен получить за неё деньги. Как на Западе. Пока мы не придём к этому, не приучим людей, артистов так работать... Вот как я приучил — они знают, что у меня мёртвая хватка. Всё, что касается денег, — это безоговорочно. И всех своих ребят я учил так. Я не млею перед звёздами, я прошёл их путь вместе с ними. Сейчас они суперзвёзды, и я в порядке.

Они суперзвёзды и вы в «топ». Серьёзный статус.

Пожалуй, что так. Знаете, я никогда не думал об этом. У меня просто такое отношение к работе: если ты начинаешь какое-то дело делать, то должен быть первым. Всё. Иначе его не надо начинать. Если ты начинаешь заниматься кухней, ты должен знать о ней всё «от и до». И ты должен в этом бизнесе достичь нереальных результатов. А топ ты или не топ, крутой ты или не крутой, это уже люди скажут о тебе. Понимаете? Для меня топ — это прайс, понимаете? А что может быть топом ещё?

А статус, конечно же, сам собой подразумевается, это выражается в отношении ко мне людей, артистов. А самому об этом кричать… Я не умею, я воспитан по-другому. Может быть, если бы я на этом делал акцент, я бы мелькал во всех газетах, журналах, каналах. Мне достаточно Первого канала, на котором я работаю, с которым у меня прекрасные отношения. Мне достаточно каких-то культовых журналов, включая Hair’s.

Александр, вы уже упоминали свой салон, можно узнать о нём подробнее.

Этот салон существует год. Место, где я могу принимать клиентов. Я вообще теперь ставку делаю не на звёзд, а именно на клиентов. Ну, не важно — клиенты, звёзды — это часто одно и то же. Как показывает практика, нельзя делать ставки на телевизионные съёмки, на фотосессии и тому подобное, они могут быть, а могут и не быть. А волосы растут всегда, и людям всегда хочется краситься и стричься. Поэтому я всё-таки делаю ставку на клиентов салона, которых я могу сделать счастливыми, прекрасными, которые получат удовольствие. Ничего сверхъестественного — маленький салон в 40 квадратных метров с 4 рабочими креслами.

Ваш собственный салон?

Да. Раньше у меня был страх — как я буду один? Я всегда думал, что мне нужен огромный красивый салон с дизайнерской отделкой, а значит, нужны партнёры. В какой-то миг я почувствовал, что могу сам. И теперь я освободился от всех партнёров, прихожу в свой салон и хорошо себя чувствую. Я перфекционист, мне надо, чтобы всё было красиво и всё было абсолютно профессионально. Потому что всё равно никто не сделает на 100 процентов так, как я хочу.

Может показаться, что я бросаюсь из крайности в крайность... До этого у меня был салон «Искра» — 150 метров с нереальным дизайном! У нас была винтовая лестница, на ней сидели эльфы настоящие! С крыльями из слюды. У меня были стеклянные бабочки — зеркала. Всё было сделано руками, на стене дерево выложено. Очень красиво. Салон с авторским дизайном и с идеей! Но жить и работать в золотой клетке я не смог. Моя партнёрша была из одного мира, я из другого, от непонимания с ней у меня был жуткий дискомфорт… И вот сейчас на 40 квадратных метрах я создал тот уют, и ту домашнюю атмосферу, которую пытался создать на 150 метрах. И, как ни странно, у меня получилось. Практически все мои клиенты говорят, что им здесь больше нравится. Тепло и уютно. Очень многие люди приходят в салон не за дизайном, а чтобы им красиво покрасили волосы. И часто неуютно сидеть в этой роскоши. Хотя в том салоне был лаунж — в турецком стиле, подушки, и играл диджей, там тоже было уютно. Конечно же, атмосферу создают люди. А единственное, что у меня там было неправильно, это подбор команды. Стафф там был не такой, как я хотел: охранники, например, были ужасные, страшные и плохо одетые. Но, к сожалению, моя партнёрша считала, что мы должны были работать именно с этим охранным агентством, потому что оно брало денег меньше. И совместить всё: и стафф, и атмосферу, и дизайн не вышло....

А люди, с которыми вы сейчас работаете, они кто?

Они со мной уже очень много лет. Кто-то ещё из «Персоны», кто-то из «Райского сада», кто-то из «Искры». У нас нет никаких контрактов с ними, они мне доверяют, я им доверяю, они знают, что если мне будет хорошо, и им будет хорошо. Вот. И когда встал вопрос об уходе из салона, мне нужно было срочно искать место, куда я мог бы просто их переместить. Понимаете?

Люди — это всегда ответственность.

Это ответственность. За тех людей, которые со мной работают в команде и за парикмахеров, которые работают на телевизионных проектах, я несу ответственность. И я не могу выпадать из жизни, отдыхая неделями, как некоторые люди — вот он в пятницу пропал и во вторник его нашли. Это не для меня, я всегда на связи, у меня всё разложено, я всегда знаю, когда и что надо сделать. Например, делаю так, чтобы у людей были проекты, чтобы они могли как-то жить, зарабатывать деньги, заниматься творчеством. Пускай на «Ледниковом периоде» они не получат суперденег, но зато там есть возможность самовыражения. А что нужно творческому человеку? Только это. И им интересно, они приходят на съёмки, у них появляются какие-то свои маленькие победы, маленькие достижения.

Александр, если говорить о сегодняшнем дне, об изменениях в связи с кризисом? Что-то поменялось?

Очень сильно. Если говорить про кризис (про него сейчас вообще говорить модно), то кризис всех выровнял. Абсолютно. Только те, кому нечего было терять, ничего не потеряли, а так даже очень богатые стали беднее, и все выровнялись и расстаются с деньгами одинаково.

Раньше люди тратили легко и непринуждённо, не думая о том, сколько они платят. Сейчас думают: сколько они платят, как часто они ходят в салон, думают о том, покрасить им корни и заодно подстричься или просто затонироваться. Причём думают все, независимо от их благосостояния. У меня обслуживаются президенты крупных компаний, которые летают на своих самолётах, имеют яхты, и обычные люди — клерки в банках, администраторы…. Нонсенс — и те, и другие одинаково трудно расстаются с деньгами. Вот так всё поменялось. Это западный подход и, одновременно, веяние времени.

А если оглянуться назад, вы столько лет в профессии, вы точно можете сделать такое сравнение — вообще, насколько за этот период изменились клиенты?

Очень сильно. Они могут отличить хорошее окрашивание волос от плохого, они могут отличить сыворотку от маски для волос, хороший шампунь от плохого. Они могут отличить воздействие шампуня на волосы. Да, они стали более продвинутыми. Вот, появилось очень много препаратов различных, у нас есть уже конкуренция. Если раньше её не было, L’Oreal, Wella — и всё.

Я помню Igora от Schwarzkopf — это было так круто. Я всё это прошёл, боже мой, я такой древний, ужас. Да, поэтому я говорил про артистов, которые прошли со мной этот путь, мы с ними говорим на одну тему.

Сейчас выпущены новые продукты, появились новые технологии. Всё меняется, и стилист, как губка, должен впитывать всё, что происходит, и потом применять на своих клиентах. Каждый продвинутый клиент хочет получить ещё более продвинутый образ. И для самого мастера это интересно, понимаете? Для меня, по крайней мере.

А вообще, в профессии, в косметическом рынке что-то серьёзное происходит? Или все технологии придуманы? И идёт просто какое-то углубление и переработка ?

Наверное, маленькие революции происходят. Конечно, уже всё придумано, придумать уже что-то глобальное невозможно. Хотя кто знает!? Сейчас вот японцы придумали сумасшедшую технологию — перламинирование волос, это окрашивание волос эмалью от жемчужин. Представляете? И сколько есть цветов жемчуга, столько будет цветов волос. То есть более рыжий жемчуг, более голубой, более белый. Представляете, какая фишка! Точно такая же фишка, как эллюминирование, только из мельчайших частиц жемчуга. Я случайно об этом услышал от знакомой, она рассказала мне, что её знакомые занимаются разработкой этой технологии. И мы с ними стали общаться. Сейчас проходит испытание технологии в Японии, и как только они получат прочные результаты, они дадут технологию в Европу. И я надеюсь, что получу её как минимум на Восточную Европу. Вот ради этого хочется что-то делать!

Очень интересно. У вас большие планы. Теперь понятно, почему вас стало меньше видно. И народ гадает, что случилось.

Абсолютно ничего не случилось. Появляюсь именно в тех местах, где я должен появиться, и хожу на такие публичные мероприятия, на которых я хочу быть. Публичность сейчас приводит знаете к чему? К «Хромой лошади», я не знаю, к чему там ещё. Люди пошли отдохнуть в клуб, и к чему их публичность привела? К трагедии.

В своё время я много тусовался, меня много снимали, интервью были расписаны от и до, я не знал, дать ли мне интервью для журнала, сняться для какой-то программы или пойти сделать клиента. Сейчас у меня нет проблемы выбора — конечно же, пойти сделать клиента, подарить людям радость. Не хочу ещё раз рассказывать, какой я потрясающий, мне хватило.

Не хочу появляться в каких-то местах, надевать улыбку на лицо и жить с ней в течение двух-трех часов, а потом приходить и замертво падать в постель. Через пять лет придёшь в то же место, а там всё те же люди сидят, те же разговоры и те же мысли. Не хочу. Хочу чувствовать себя комфортно. Я в абсолютном порядке.

И теперь всё происходит очень цельно и очень качественно. Каждый миг серое вещество должно что-то вырабатывать. Что происходит в те моменты, когда вы приходите в клуб на тусовку или на презентацию журналов? Что? Вы засветились, да, вас напечатали в журнале. И что? Клиентов больше не появляется, а те, кто тебя знают и хотят к тебе прийти, всё равно придут.