Сорочинская ярмарка

Андрей Сорокин — глава корпорации «Академия Научной Красоты», которая появилась 16 лет назад и стала работать на рынке профессиональной косметологии и эстетической медицины. Да, в отличие от гоголевского сюжета на этой «Сорочинской ярмарке» мало комедии, но много бизнеса. Ну, так XXI век всё-таки.

Андрей, ваша компания давным-давно на российском рынке, пережила два кризиса…

Просто мы никогда не кредитовались, всегда работали за свои деньги. Вот в этом-то и ключ успеха. Конечно, мы брали кредиты, но это были «быстрые» деньги — когда не хватало оборотных средств, и кредиты мы гасили месяца за два. А на большие суммы не кредитовались и потому не строили большие планы. Росли постепенно. Сейчас фирмы банкротятся, мы скупаем контракты тех компаний, которые когда-то составляли шпаргалки «мы выстоим, нам просто нужен кредит». Так что везде кризис, а у нас обороты в два с половиной раза выросли. И не только АНК — достаточно много компаний чувствуют себя неплохо. Да, индустрия немножко трансформировалась, но говорить о том, что beauty-бизнес сник, неверно. Вообще-то мы не первый кризис переживаем. В 1998 году было действительно тяжело. У нас были огромные убытки: салоны просто закрылись, телефоны выключились, а у нас в этих салонах продукция на реализации… почти на миллион долларов. Ну, мы всё и потеряли.

И начали с нуля?

Да, начали с нуля. Сейчас, когда мы понимаем масштаб того, что может произойти, ищем какие-то ходы, создаём себе подушку безопасности. Кроме того, у нас много различных направлений. Например, «Спортмедимпорт» делает упор на оборудование, у «Мартинес» — мезотерапия. У нас 12 направлений.

Действительно много. А что с Academie? Она остаётся флагманом?

Это наша первая любовь. Фирма Academie пережила две мировые войны. И гражданскую в России. Вот смотрите, это журнал «Дамский мир» за 1911 год. Видите, Academie рекламируется, правда, рядом со всякой чепухой. На Цветном бульваре, там, где сейчас выход из метро, была аптека, и в ней продавались продукты Academie. Хотя считается, что фирма зарегистрирована в 1926 году. Когда мы показали эту страницу журнала французам, они не поверили глазам. Но фармацевтическая компания, которая начинала производить косметику, вероятно, потом перерегистрировалась. В этом году исполняется сто лет, как Academie находится на российском рынке.

Как праздновать будете?

Восьмидесятилетие уже отпраздновали. Но, понимаете, официально компания датируется 1926 годом. Других официальных бумаг не сохранилось.

Почему мы с Academie работаем? Это единственная в мире фирма — и это проверено, — которая целиком принадлежит одной семье. Обычно семьям принадлежит около 20% компании, а основной капитал у акционеров, пайщиков, дольщиков. А те хотят вложить минимум денег и получить максимум прибыли, отсюда удешевление производства, тары и так далее. А семейная фирма может выжить, только выпуская безупречно качественную продукцию. Вот Academie и делает качественную косметику. И если бы при ценообразовании они опирались на коэффициенты, которые заряжены во всем мире, их продукция была бы намного дороже. Но при всём своём качестве у Academie средние цены. И мы в своё время пошли на снижение коэффициентов, и какое-то время работали в ноль. Теперь это называется «цена внедрения на рынок», но я не взял модель входа на рынок откуда-то из учебника, я выстроил её сам. И сегодня у нас заработки вполне человеческие и не превышают десяти-двенадцати процентов, то есть типичная для всей Европы система, которая работает, слава богу, даже во время кризиса.

Андрей, что вы думаете о российском салонном бизнесе? Как он себя чувствует?

Салоны красоты — это наиболее сложный вид маркетинга. Обычно в бизнесе спрос диктует предложение, но салон красоты — это навязывание новинок, модных течений, начиная от красок для волос и заканчивая сложными полумедицинскими процедурами. Сам салон формирует спрос, он — это посредник между клиентом и дистрибьютором. Во-первых, салон красоты обеспечивает огромное количество людей рабочими местами. Во-вторых, он поддерживает в людях позицию «люблю себя, любимую» — это всем нравится, и мужчинам, и женщинам, и даже детям. Как говорится, красота спасёт мир, а мы спасём красоту. Но сейчас beauty-рынок только начал двигаться. Раньше всё было очень ярко: соревнования, чемпионат России по парикмахерскому искусству, Дворец съездов, смотришь — вот это счастье! Сейчас нет никакой пены, никаких понтов — чисто рабочие лошади. На самом деле это и есть двигатель. Пена была нужна, когда рынок формировался, появлялись салоны, складывалось отношение к ним. А сейчас и некоторых журналов нет, и информация подаётся совсем по-другому. Я на самом деле не доверяю полиграфии. Я больше в Интернете. А с HAIR'S… Когда я начинал давать рекламу, HAIR'S был тоньше раза в три. Вы толстеете, и мы потихонечку. Не так быстро, как вы.

А ваша компания работает с салонами красоты?

Конечно. У нас в базе пять тысяч салонов, в Москве около пятисот.

Сами работаете или через дистрибьюторов?

Мы отказались от дистрибуции и построили сеть представительств. Потратили огромные деньги, зато теперь не зависим от того, что захочет капризный дистрибьютор. У нас представительства в Казахстане, Украине, Прибалтике, короче, во всех бывших республиках СССР, кроме Грузии. Естественно, в каждом представительстве товарный запас. Мы работаем как один организм — у нас полностью централизованное управление компанией. На местах люди занимаются только продажами. Всю бухгалтерию ведём отсюда. Недавно реорганизация прошла и реинжениринг, мы практически переписали внутренний регламент. Минимизировали затратную часть. Десять лет мы вкладывались в развитие. Мы растём. Уже добрались до выставки в Кёльне.

Интересно, а с чем вы вышли на европейский рынок?

С нашей продукцией Vivax, которой гордимся. Это продукты третьего тысячелетия с глубоко научным подходом. Медицинская история. Vivax в переводе — «долголетие». Бренд полностью принадлежит нашей корпорации: мы являемся и производителями, и разработчиками. Разработан он в Северо-Западном отделении РАН под руководством профессора Хавинсона. Ещё в советское время появилась идея: как помочь человеку, который находится в экстремальной ситуации и сам себе помочь не может. В этом направлении учёными-геронтологами военной академии велись разработки, которые в 1968 году смогли придумать способ реабилитации воинов-подводников. После распада СССР нам посчастливилось эти разработки приобрести. Это предыстория. Сегодня у нас три линейки. Первая — это стоматология, второе — Vivax Sport, третье — Vivax biologic. Медицинская основа всей продукции — это пептиды, низкомолекулярные вещества, цепочки аминокислот, выстроенные в определённом порядке. Можно представить их в образе бусин. Собранные в определённом порядке, они производят точечный эффект. Например, если требуется кровоостанавливающий эффект, это будут короткие пептиды из трёх-пяти аминокислот. Если требуется регенерация хрящевой и костной ткани, то пептиды будут на комплексе хрящевой и костной ткани. В каждый продукт заложено определённое свойство, которое решит конкретную задачу.

Это уникальная история?

Такого нигде больше нет. Нас задёргали американцы, у них огромный интерес. В Париже вот есть институт пептидов, а в Америке эксперименты со стволовыми клетками запрещены. Есть фильм о биорегуляции, который снял для нас замечательный режиссер Влад Быков. За биорегуляцией будущее — это и стимуляция иммунитета, и профилактика патологий, которые развиваются с возрастом. Мы не боремся со старением, мы боремся с патологиями, которые возникают в связи с возрастом. Это всё работает — не раз проверяли. И занимаемся мы этим уже пять лет. По нашему бренду защищены диссертации. У нас есть знак «одобрено ЦНИИ стоматологии». Мы входим в фундаментальные учебники по пародонтологии. Ведущие специалисты — стоматологи и пародонтологи — рекомендуют нас. Сейчас по денту программа уже выстроена, и тут всё понятно. По спорту уже прошли переговоры с советником вице-президента Олимпийского комитета, и мы хотим войти в программу «Здоровье нации» и думаем, что всё будет хорошо. Также этот бренд хорошо ложится на проблемы травматологии и ортопедии. Вот теперь думайте, Academie — это флагман или не флагман.

Вот интересно, чтобы выйти на официальный правительственный уровень, нужны связи, деньги…

Связи, деньги… или Сорокин.

Тогда давайте про Сорокина и поговорим. Про вас рассказывают, что вы грамотно выстраиваете бизнес.

Ну, значит, я умудрён грамотностью! (Смеётся). Это военная тайна и тем более не для интервью. Дело в том, что есть определенные фишки и есть определённые маркетинговые направления, и, разумеется, мы ими не будем делиться. Самое главное, что можно сказать о нас, — мы стремимся к тому, чтобы коллектив был дружный и все друг за друга горой. Надо заботиться о своих сотрудниках, и они тебе воздадут тем же. Бывает, я кому-то машины покупаю, кому-то квартиры. Кого-то отправляем отдыхать. У нас постоянно конкурсы.

Социалистическое соревнование?

Нет, у нас инициатива в хорошем смысле слова наказуема — исполнением. А исполнение поощряемо хорошей премией. Поэтому если у человека есть смелость в любом её проявлении, он её проявляет. А кто вам сказал, что я тут что-то прямо такое выстроил? Мне врагов надо знать в лицо. У нас всякое было — и взлёты, и падения. Но сейчас мы уже такие… стойкие. Иммунитет у нас достаточно хороший. Так вот и обучаем в нашем офисе всех работников новым технологиям. У нас и оборудование, и бизнес «под ключ», и студия загара, и волосы, и мезотерапия, и Vivax, и сетевой маркетинг, и SPA, и ещё несколько направлений.

Андрей, меня, конечно, интересует, почему вы занялись волосами. Это же не было вашим направлением, а теперь АНК занимается волосами для наращивания.

Ну, а почему бы и нет?

Ну, потому что на рынке уже есть крупные игроки в этой нише, и вы тоже крупный игрок, но в другой нише.

Мы взялись не просто за какую-то линию, которая имеет хорошие обороты и маленькую прибыль. Как правило, так и получается — нужны миллионные обороты, чтобы что-то заработать. Мы обратили внимание на предложения, которые отвечают уходу за волосами. Мы не торгуем красками или продуктами для стайлинга.

У нас только два «волосяных» направления — наращивание волос, на которое мы смотрим сквозь пальцы, и Marcia. Marcia нам нравится.

Что такое Marcia?

Это средство для выпрямления волос. В отличие от всех представленных на рынке систем ламинирования, эллюминирования и так далее, Marcia реально воссоздаёт и восстанавливает структуру волоса изнутри, что даёт нам здоровый, эластичный, плотный и насыщенный тоном волос. И все эти эффекты сохраняются до 6 месяцев. Кстати, и наращивание у нас не такое, после которого в голове куча капсул, а ультразвуковое.

К наращиванию вообще-то двоякое отношение, с одной стороны оно популярно, да и деньги на этом очень хорошие можно сделать. А с другой стороны — все думают, что наращивание — это дело сиюминутное, что мода на него вот-вот отойдёт.

Мода не отходит. Дело в женских капризах, когда женщина хочет поменять стрижку, всегда нужно выждать, пока волосы отрастут. Нетерпеливым женщинам проще нарастить волосы, чем ждать. К тому же, время идёт и технологии меняются, и как раз наши технологии максимально расширяют горизонты применения наращивания. Мы единственные на рынке представляем ультразвуковые технологии и просто кардинально меняем представления о наращивании. Кроме передовых технологий мы предлагаем лучшие волосы, производство которых находится в Италии. На фабрике используется только высококачественное сырьё, закупаемое в Индии. Это абсолютно здоровые волосы, не подверженные раннее химическому воздействию. В силу национальных особенностей и традиций, их даже моют только натуральными средствами. В Индии есть общины, где девушка до 16 лет не имеет права стричь или красить волосы. А в 16 лет она приносит свои волосы в жертву. Приходит в храм и сдаёт эти волосы. А монахи их продают. Эти волосы здоровые, потому что они без краски и вообще без химии, их мыли только натуральными средствами.

Если без химии, значит, они все чёрные?

Изначально чёрные. И все компаний, которые производят волосы для наращивания, сталкиваются с этой проблемой — обесцветить полученное сырьё и сделать это максимально бережно, чтобы сохранить структуру. Традиционно применяются химические красители, и только наша компания обладает технологией, позволяющая полностью удалить пигмент из волоса, не разрушая при этом структуру. Это очень длительный процесс, примерно 30-40 дней, после которого используют только натуральные растительные красители и волосы окрашивают в 8 тонов. Затем, миксуя вручную разные оттенки, мы получаем широкую палитру, состоящую примерно из 34 натуральных оттенков. Мы были на той фабрике. У них единственная проблема — они не справляются с заказами. Потому что у них волосы лучшего качества, лучше нет ничего.

Разноплановый у вас бизнес…

Раньше как-то да, на «Космопроф» съездишь, насмотришься всех… павильон L'Oreal — и думаешь, да, вот это бизнес! А когда начинаешь заниматься, понимаешь, что сложновато его вести.

Опять выходит, что Сорокин молодец.

Просто все сотрудники такие, что горы сдвинут. У нас как-то всё направлено на результат, а мы как корпорация получаем отдачу хорошую.

У вас тоже в основном женский коллектив?

Да. Но я против этого. Я считаю, что чисто техническими вопросами должны заниматься мужчины, и при этом пореже бывать в офисе. Иначе тут столько флюидов, столько гормонов, что у них начинает крыша ехать. Шучу!